«Мы привыкли к Петербургу Достоевского.
Вот тут Сенная и Раскольников — на коленях…
Скотопригоньевск — коробит слух.
И часто ушлые, антидостоевские толкователи,
толкуют это, как доказательство глубокого отвращения Федор Михалыча к России, вот мол, как называет он Эту Страну…
Нет, нет, книжники и фарисеи, оставьте эту пустую герменевтику,
в описании провинциального городишки — сквозит любовь,
и нужно быть очень оглушенной и зашоренной скотиной, чтобы этого не заметить.
Достоевский периода написания Братьев — полон любви.
Вся эта книга — о любви и прощении. Так вот вышло.
И поэтому название «Любови Скотопригоньевска» — прекрасное.
Тут все и всё — чисто по любви.
По любви к Достоевскому, по любви, к своему актерскому ремеслу
и по любви к творческому процессу, как таковому.
Необычное, яркое и странное представление.
Все интересно. Ничего не скучно.
И вот такое сочетание свежести с любовью — это редкость.
Свежесть и Нежность — это необычно.
Обычно если Свежесть, то она в борьбе с Затхлостью крушит все вокруг. А тут именно все живые.
И можно много смеяться и плакать, сидя в зрительном зале.
И еще — удивляться. Или схватиться за щеку и прошептать: «Ой, батюшки…»