Балет

Нуреев

ЖЗЛка в формате постмодернистского балетного коллажа, помимо балета тут литературная композиция, вокал, хоры, драматическое монологи и даже дирижирование. Спектакль строится вокруг аукциона по продаже коллекции предметов искусства и имущества Нуреева, после его смерти. Продаётся какой-нибудь лот и ассоциативно идёт соответсвующая сцена, продаётся школьный дневник, потом идёт эпизод в балетном классе Вагановского училища, продаются театральные костюмы, а после них – цепочка сцен из этих балетов и т.д. Текста чрезмерно много, и в аукционных сценах и при чтении писем к Нурееву от его близких и друзей, коллаж перекашивает в вербальную сторону, информация, озвучиваемая аукционистом однотипна – № лота, описание, начальная цена, и она используется для формального, а не образного построения спектакля. Эпистолярные литкомпозиции с чтением писем выглядят несколько уныло и весьма старомодно, на сцене почти ничего не происходит, диктор-аукционист в микрофон читает – «Дорогой Руди… Милый Рудик… ты помнишь… ты любил создавать праздник… больше всего ты любил танец…» Для таких текстов более подходящее место – страницы буклета, чем сцена.
Полагаю, что режиссёр выбрал для спектакля жанр постмодернистского коллажа, ломающий балетный канон, да ещё на исторической сцене Большого, по той причине, что абсолютно станцевать и перетанцевать в классическом танце Нуреева невозможно, а как сыграть/изобразить его суть – движение поверх всяких барьеров и норм к совершенству, к свободе. Большую роль в образном решении спектакля, в том числе и «поверхбарьерной» его части, играет музыка, Демуцкий тут проявляет себя как изощрённый композитор-постмодернист, мастерски стилизующий самые разные музыкальные стили и жанры: в балетном классе Вагановки звучит ученическая мелодия, патриотическая песня «О Родине», исполняемая хором женщин в тёмно-красных бархатных платьях – «Родину себе не выбирают… Родину на свете получают…» стилизована под патриотическую песнь какого-нибудь серафима туликова на праздничном концерте к 7 ноября 19хх года, но тут эта тухло торжественная мелодия заедает, как на старом граммофоне, эти «заеды» сыграны оркестром и хором. Заедает эта мелодия и юного Нуреева, и он совершает свой первый прыжок поверх барьеров, даже в буквальном смысле, перепрыгивает через барьеры, что на сцене под песню о родине выстраивали угрюмые люди в штатском. Биография Нуреева рассказывается языком музыки и танца, в Булонском лесу в Париже 60-х музыка уже раскованная, слегка джазово-развязная, с саксофоном и ударными на сцене, а когда появляется группа трансвеститов, то мелодия становится ещё более томной, причудливой, пряной. Большой слой балетной музыки, замечательно процитированы, обыграны и тонко соединены Адан, Глазунов, Чайковский, Минкус, и даже Шёнберг, это те балеты, в которых танцевал и которые ставил Нуреев – «Жизель», «Раймонда», «Лебединое озеро», «Дон Кихот», … Эмоциональные поверхбарьерные вспышки Нуреева сыграны и в музыке, и в танце, и в драматическом монологе, он требует сверхсовершенства и от себя, и от танцовщиков, и от кордебалета, и если они не выдерживают бешеный темп, что он задаёт, то он разражается бешеным криком – «You – cunts! You – fat faggots! … Get out!», этот монолог сверхтанцора субтитрами на табло не сопровождается.
Апогей спектакля – это гала-шествие в честь Него, Короля-Танца, театр здесь уходит от биографической конкретики, создавая впечатляющий образ рудимании, поклонения Нурееву, и одновременно – символ его жизненного успеха, он владеет тысячами предметов роскоши и искусства, и даже островом. Под стилизованную барочную музыку из глубины сцены медленно движется парадное шествие, его участники наряжены в сверхшикарные платья и сверхроскошные камзолы, расшитые золотом, с немыслимыми плюмажами, в середине, с обожанием и почтением несут Его, Короля-Солнце, контртенор поёт оду в его честь.
Я помню интервью Р.Нуреева во время его приезда в Россию, он, тогда уже неизлечимо больной, говорил: «Все дирижёры – долгожители. Я хочу жить долго, и потому я буду дирижировать» Обессиленный болезнью Нуреев на сцене, ему приносят (с аукциона) его дирижёрскую палочку, и он с нею идёт к авансцене, спускается в оркестровую яму, подходит к дирижёрскому пульту, оно уже свободно, взмахивает палочкой и … звучит музыка, он дирижирует, на сцене в это время, как музыкальные частички кружится кордебалет, пока он дирижирует он живёт, постепенно один за другим смолкают инструменты оркестра, и вот тишина, Нуреев дирижирует тишиной, дальше – тишина … и аплодисменты.

Тот случай, когда хорошо все или почти все, смотрится на одном дыхании, отличная хореография, сценография и музыка