Спектакль

Ночь Гельвера

В Новошахтинском муниципальном драматическом театре режиссер Кирилл Вытоптов (Москва) поставил пьесу популярного европейского драматурга Ингмара Вилквиста.

Эскиз этого спектакля по пьесе «Ночь Гельвера» зрители могли видеть еще в апреле прошлого года, когда в Новошахтинске впервые в области прошла творческая лаборатория Государственного Театра Наций. После создания эскизов трех спектаклей театр получил грант Совета по культуре при Президенте РФ на доведения их до состояния полноценных постановок. Первой это сделала Елена Невежина: так в репертуаре театра появился спектакль «У ковчега в восемь».

Настала очередь эскиза под названием «Ночь Гельвера», над которым тогда, в апреле 2011-го, работали актеры с режиссером три дня (и ночи!) и который был признан самым удачным. К постановочной группе в 2012-м присоединились режиссер по свету Борис Михайлов и художник постановщик Нана Абдрашитова.

На сцене комната, но сразу видно, что все здесь необычно — выход где-то в полу (читай — в ад!), за столом не сидят (стул где-то в стороне), а едят лежа. Пол составлен из дверей разного цвета и вида. Словом, все не «как у людей», все — не так, как привычно обывателю. И они, обыватели, мстят за это не только данной семье, но и всем обитателям города, которые — не такие, как все. Ситуация усугубляется и тем, что приемный сын Карлы (потрясающая работа Олеси Агрызковой) — Гельвер (Михаил Сопов) — человек с ограниченным интеллектом. И это тоже категорически не нравится тем, чьи крики — «Сволочи!» — постоянно слышны за сценой. А ведь он так старается стать таким, как они… Словом, спектакль об отсутствии той самой толерантности, о той самой ненависти к иному, которую стоит, прежде всего, побороть в себе.

Большую роль в спектакле играет свет. Дым на сцене, подсвеченный косыми лучами прожекторов, заставляет зрителей «видеть» не только пожары в городе, где жгут дома «других», но и стынуть от ужаса в предчувствии конца света (художник по свету — Борис Михайлов).

Кирилл Вытоптов, нынче режиссер «Современника», признавался после премьеры, что давненько ему не приходилось работать в рамках психологического театра, который так не моден сегодня, но по которому так тоскуют зрители. Интересно и признание Наны Абдрашитовой, дочери известного режиссера Вадима Абдрашитова, в том, как трудно покинуть столицу, но какой хороший отклик получает ее работа в российской провинции.
Вера Волошинова, апрель 2012 годПотрясение! Это чувство испытали зрители, пришедшие на премьеру спектакля «Ночь Гельвера» по пьесе И.Вилквиста, поставленного на сцене Новошахтинского драматического театра молодым московским режиссером Кириллом Вытоптовым. В нем сюжет развивается на фоне зарождавшегося в 30е годы прошлого столетия фашизма, и здесь звучит несколько очень важных для человечества тем. Проблема ксенофобии, нацизма и шовинизма сегодня не менее остра чем в конце 30х — начале 40х годов прошлого столетия. Проблема отцов и детей вообще вечна. Право человека на выбор своей судьбы. Сегодня эта тема тоже актуальна. Семья с приемным ребенком привлекает все большее внимание прессы. А право умственно неполноценных людей или граждан с ограниченными возможностями на нормальную, полноценную жизнь - для России это вообще проблема, о которой только начинают настойчиво говорить. И все эти темы имеют четкую моральную основу.
Режиссеру Кириллу Вытоптову в часовом спектакле удалось их не только обозначить, но и дать возможность каждой прозвучать. Все выстроено просто, четко и лаконично. И это позволило каждому зрителю почувствовать до боли в сердце волнующую именно его проблему.

Предельно проста (и очень оригинальна) сценография — художник Нана Абдрашитова. Пол выстлан старыми деревянными дверями, стол, стул, посудный шкаф. Открывающаяся в полу дверь — выход в опасную для жизни зону, в бездну. И две жертвы социально - политической ситуации в этом жутком пространстве.
Раздающийся за сценой шум беснующейся нацистской толпы воспринимался как фон, обостряющий драму двух беззащитных существ, которых когда-то свел рок. Но там, за пределами дома, сегодня могли быть шовинисты или нацисты, блюстители чистоты расы любой национальности, трагедия осталась бы эта же. И эту драму прекрасно раскрыли два замечательных актера, которые на протяжение всего спектакля цепко держали внимание зрителей. С одной стороны это драма умственно неполноценного Гельвера (Михаил Сопов), которому очень хотелось быть таким как все, он старался угодить некому Гильберту — лидеру нацистской группы, быть полезным этой группе. По своему неудоумию лозунг: «Бей сволочей!» - он не относил к себе. Что его ждет в ближайшее время ясно представляла его Карла (блестящая работа Олеси Агрызковой). И в данный момент ее главной задачей было удержать доверие близкого существа, оставить его на своей стороне, увести из опасной зоны. Поэтому она и отжимается, и ползет по полу, и забивается под стол по его приказам. Но, видя нарастающее возбуждение Гельвера, Карла меняет тактику, применяя психологический прием, укрощающий это несчастное существо. Она единственный человек в мире, который всем сердцем любит это несовершенное создание и пытается его спасти. Карле так и не удалось испытать счастье настоящего материнства. А о том, что ей очень хотелось семейного счастья, становится ясно из ее рассказа Гельверу. Карла говорила,что ее семейное счастье нарушило рождение неполноценной дочери, после чего испортились ее отношения с мужем. Чтобы их наладить, Карла подбросила ребенка в приют. Потом муж после беседы с пастором сменил гнев на милость, но свою дочь Карла больше не увидела, и семья распалась. А потом судьба свела ее с Гельвером. Сердце ее дрогнуло, она остро почувствовала его бесконечное одиночество, беззащитность и решила, что он сможет заполнить появившуюся в ней после вести о смерти дочери душевную пустоту. С приемышем Карле было очень сложно, но она его полюбила, и он был единственным по-настоящему привязанным к ней существом.
Потрясающе точную интонацию этого грустного повествования нашла актриса — щемяще нежную, без трагизма. Все это время она как бы посмеивается над глупостью своих действий, но сквозь смущенный смех пробиваются горечь и жажда покаяния.
Гельвер -одна из лучших работ Михаила Сопова. Этот огромный чистый доверчивый ребенок неуклюже,уже по-мужски, выражает свою любовь и ревность к Карле, зная, что она ему не кровная мать. Кстати, напомню, что, когда летом прошлого года в рамках лаборатории Государственного Театра Наций на нашей сцене шел эскиз этого спектакля, который играли эти же актеры, народный артист СССР Михаил Ильич Бушнов назвал их работу высшим пилотажем.
В кульминационном моменте пьесы в окно комнаты забрасывают труп собаки, ошеломленная Карла понимает, что значит этот жест. И здесь в спектакле четко обозначена тема выбора. Карла считает, что она имеет на него право и принимает решение. Эту финальную сцену Олеся Агрызкова провела блестяще. В форме игры, применяя лукавство и женское кокетство, она побуждает Гельвера съесть все таблетки, которые раньше находились в запретной для него баночке, торопится и в конце уже раздраженно и немного грубо буквально заталкивает в его рот смертоносную дозу лекарства. Когда ее большой ребенок затихает, Карла решительно встает, рывком открывает дверь, ведущую в ад, и спокойная и решительная садится на стул. Она готова ко всему, а ее Гельверу уже ничего не грозит.
Права она или нет - это тема спора для тех, кто такую ситуацию лично не пережил.
Понятно, что премьерный спектакль кассовым не будет, народ валом валит на комедию. Но огромное спасибо Кириллу Вытоптову и Государственному Театру Наций за то, что этот спектакль в репертуаре нашего театра появился. Хотя бы один раз его нужно посмотреть каждому поклоннику театра.

Светлана Яншина,
член Союза журналистов России
Эскиз спектакля «Ночь Гельвера» по пьесе И.Вилквиста, благодаря гранту Совета по культуре при Президенте России, превращен в полноценное сценическое произведение, над которым, кроме режиссера Кирилла Вытоптова, работали сценограф Нана Абдрашитова и художник по свету Борис Михайлов.
Эскиз тоже производил сильное впечатление, хотя герои истории Карла и Гельвер были помещены в условное пространство, огороженное красно-белой лентой. Тут стул впритык к ленте, небольшой круглый стол, напольные часы с обувной коробкой для двух игрушечных солдатиков, которыми играл Гельвер.
Карла была одета пестро, как-то не очень продуманно, но когда в комнату вбрасывали тюк, обернутый красной в белый горошек тканью (знак угрозы), то нельзя было не заметить, что такой расцветки ее платье.
Вполне лаконичное оформление нынешней, полнокровной, версии всё равно кажется подробным по сравнению с эскизом. Или, точнее сказать, более определенным. Кривые дощатые полы оставляют впечатление чердачного схрона, каких-то жизненных задворок, где притаились люди в ожидании неизбежной беды. Шкаф с хорошо видной надтреснутой тарелкой – деталь этого же быта, этой же гнетущей атмосферы. Совсем не устрашающего вида солдатики прежнего сюжета превратились в омерзительных существ, ползущих прямо на зрителей. Карла сама открывает двери убийцам, то есть это не столько двери, сколько ляда в полу, впускающая тревожные дымы в странное жилище отвергнутых обществом людей.
Внесены коррективы и в психологический рисунок обоих персонажей. Отклонения Гельвера смягчены: никакого намека на патологию, на поражение ума. Он просто ДРУГОЙ, застывший в подростковом возрасте, поэтому вполне естественна его преданность Гильберту: какой же мальчишка не будет восхищаться силой лидера, за которым идут сотни ребят! Гильберт доверил ему флаг – разве не причина для гордости! Он хочет быть похожим на своего кумира, на всех остальных, а он скроен по-другому, но не в силах своей особости понять.
Любопытно, как в окончательном варианте Михаил Сопов играет одну из ключевых сцен: Карла рассказывает ему о потере дочки, «обезьянки», и прежде артист давал своему герою минуту просветления, в нем просыпалось сочувствие трагическому переживанию женщины. А теперь он слушает с любопытством, но без эмоций, ибо он по-иному воспринимает мир. По существу он закрыт для нас; мы можем только догадываться о причинах тех перепадов его настроения, которые требуют от Карлы нечеловеческой выдержки.
Оба они: и Олеся Агрызкова (Карла), и Михаил Сопов – стараются перевести историю стремительно накатывающего фашистского смерча в человеческий план. Обоих связывает несчастье (по существу у каждого – свое!); они друг для друга единственные люди, больше не нужные никому, и эта щемящая нота сопровождает тягостное течение ночи, которую невозможно пережить.
Какая там предвоенная Германия! Это нынешняя история, в которой всё сражаются и сражаются партии, кланы, группировки с теми, у кого иные воззрения, статус, цвет кожи, форма носа… Опыт тысячелетий никак не научит людей радоваться тому, в чем они схожи, а не сатанеть при виде различий. Ну, и пусть различны, если это не грозит ничьей жизни. А то, в чем схожи, – гарантии нормального сосуществования. Про это – «Ночь Гельвера».
Людмила Фрейдлин
театральный критик, журналист, автор книг о Донском театре