Театр в Москве

Театр.doc

Вы любите злободневные спектакли?

На выходных открыли театральный сезон , посмотрели спектакль "Рыба" Театр.doc Москва режиссера К. Решетняк по пьесе К. Осиповой.

«Рыба» – история трех женщин , за которыми стоит целое общество покалеченных своими возлюбленными.

Да, бьет значит не любит, слава богу, это стало очевидно. Хорошо, что поднимают тему абьюза в центре города.

Я очень чувствительная и сопереживала героиням весь час спектакля. Тяжёлое чувство во время просмотра было разбавлено юмором, неожиданными реакциями, пластикой героев, музыкой. Женская музыкальная арт-панк группа "Стенгазета" создавала саундтрек к этому бунту.

"Театр док" славится своими актуальными спектаклями, таким и должен быть театр: дерзким, злободневным. У них 2 площадки. Эта постановка была на Лесной на Белорусской, недалеко от работы.

Спектакль «Событие», Фестиваль автофикшна «я-театр» - 1 - 6 июля 2025 в Театре.doc.
«Событие» как текст и как тело: спектакль Артёма Томилова сквозь личное и политическое.
«Я хочу, чтобы текст стал событием, а событие — текстом»
— Артём Томилов
В спектакле Артёма Томилова «Событие», как и в книге Анни Эрно, сам термин становится многослойным эвфемизмом. Он одновременно обозначает и нежелательную беременность и аборт — вынужденный, стигматизированный, скрываемый, — и то, что не называют вслух в современной России: войну. Тело женщины и тело страны становятся ареной чужого вмешательства. Контроль, который предъявляется как «норма» или даже как забота, оказывается насилием.

За «Событием» спрятана сама логика насилия, нормализованного, институционального, обыденного. Логика власти над телом — женским, мужским, национальным. Это слово, за которым скрываются принуждение, стигма, запрет, изоляция. Это слово, которое говорит, но ничего не называет. И в этом его опасность.

Государство, контролирующее тела, неизбежно вторгается в жизни. Репродуктивные запреты, дресс-коды, запрет на ЛГБТ, обязательная служба, мобилизация, риторика «рожай для Родины» — это одно и то же насилие, обращённое к разным группам. Пандемия была прологом к этому вторжению — глобальный эпизод обнуления личной автономии, про который предпочитают не вспоминать.

Спектакль Артёма Томилова по книге Анни Эрно работает с несколькими слоями одновременно. Первый — личный, женский, предельно телесный. Но сразу под ним обнаруживается нечто большее: система, в которой личное регулируется и подчиняется — не заботе, а идеологии.

Анни Эрно описывает Францию 1963 года. И хотя с тех пор прошло шестьдесят лет, механизм остался: тело — в первую очередь женское — продолжает быть объектом контроля. В одних странах — через запрет абортов и противозачаточных средств. В других — через принуждение к рождению, как элемент демографической политики. Где-то вводят «дресс-код» на законодательном уровне, где-то приравнивают отказ рожать к предательству национальных интересов. Всё это — не просто социальная мораль. Это политика.

Спектакль, созданный в Москве в 2024 году, оказывается зеркалом этой политики. Москва в нём — не только место действия. Это столица воюющего государства. Это город, где ещё можно спрятаться от мобилизации, отсрочить призыв, попытаться остаться невидимым. Артём, герой спектакля, живёт в Москве, хотя вероятно имеет постоянную регистрацию в Омске или Питере. Этот выбор — не просто бытовая деталь, это стратегия выживания.

Воинская повинность — не что иное, как прямое вмешательство государства в тело. Призыв — это мобилизация не только мужской жизни, но и мужской смерти. Парадоксально, но и мужчина в патриархальной системе оказывается не субъектом, а ресурсом. В этом смысле контроль над телом универсален, просто формы его разные: женщинам — запрет абортов, мужчинам — призыв на войну.

Добавим к этому ЛГБТ-запреты, стигматизацию сексуальности, попытки «нормализовать» частную жизнь. Всё это — звенья одной и той же цепи. Цепи, которая удерживает не только женщину, но и общество в целом в рамках «правильной» биографии: гетеро-брак, дети, служба, покорность. Жизнь по инструкции.

Аборты в спектакле — это не тема, это нерв. О них не говорят — и это уже симптом. Даже в обсуждении после спектакля, одна из организаторок была в футболке с надписью «Что скажут люди?» — риторический вопрос, подменяющий собой любой разговор о праве женщины на автономию. В книге Эрно героиня остаётся одна. Даже окружённая людьми, она не получает сочувствия. Отношения, в которых она находится, или находилась, не становятся опорой. Более того, о мужчине, ставшем отцом ребёнка, не говорится ничего — и это тоже симптом: вся ответственность, все последствия ложатся на женщину.

Этот перенос ответственности и одновременно её обнуление — ещё одна черта политического насилия. В спектакле это проявляется и в истории Артёма и Насти: они рядом, но они не слышат друг друга. Артём читает рассказ Насти о смерти её отца только после расставания. Он замечает её пометки в книге, но — слишком поздно. Это частная история, но она про то же: про несостоявшийся диалог, про изоляцию, про неспособность или нежелание услышать. А без диалога только отчуждение и пустота, и разрыв. «Эти подчеркивания напоминают мне, что в уже начале отношений я имел перед глазами всю информацию о взглядах Насти на реальность, но почему-то не воспринял их на глубинном уровне, позволив всему прийти в кризис, уже не в первый раз в отношениях с женщиной».

Фон спектакля — реальность 2022–2024 годов. Москва. СВО. Мобилизация. Угрозы ядерной войны. Это уже не аллюзия, а факт. Как в книге Эрно упоминается убийство Кеннеди — как знак того, что «большая история» идёт фоном к личной трагедии, — так и здесь: война становится шумом за кадром, с которым надо жить. Угроза, которая «привычна».

В этом смысле спектакль говорит о травме не как о чём-то исключительном, а как о состоянии. О норме. О «событии», которое уже не воспринимается как событие, потому что происходит с нами слишком долго. И в этом его страшная правда.

Важно и то, что беременная актриса (Алёна Митрошина) играет роль, связанную с темой аборта. Это не противоречие. Это маркер свободы. Арно, как известно, тоже стала матерью. Спектакль — не манифест чайлдфри. Это манифест права на выбор.

Право на тело. На жизнь. На неприкасаемость.

На то, чтобы не быть объектом чужого контроля — ни через законы, ни через мобилизацию, ни через стигму.

Спектакль Томилова — это не «пьеса по книге». Это прямая политическая работа. Спокойная, точная, без лозунгов, но с прямым нервом. И в финале становится ясно: события становятся текстами, а тексты — событиями, только когда мы даём им имя.

Недавно посетил Театр Doc, где увидел потрясающий спектакль «Кантград»! Каждый момент на сцене был наполнен волшебством и искрой таланта актеров. Это был не просто спектакль, а настоящее погружение в мир искусства. От всей души рекомендую всем посетить театр Doc и насладиться таким великолепным искусством!

Были с девушкой на нескольких постановках "ЧёрноеНебоБелое". Остались в восторге и от спектаклей, и от самого театра. Внутри царит очень тёплая и приятная атмосфера, а персонал радует своим радушием и вежливостью. 10/10, обязательно придём ещё!

На троечку. Второй раз не пойдём.

Зашла посмотреть отзывы после первого посещения театра, спектакль «жизнь *нутых».

1. Что удивило, зрители со спортивными рюкзаками, джинсы и кроссовки, толстовки.
Народ вскочил с мест, практически в моменте, когда актеры развернулись спиной, после выхода на поклон.
2. Зал с неаккуратно проклееными бумажным скотчем окончания ступенек.
3. Спектакль начали позже, дождались последних опаздунов.
4. В спектакле - ощущение, что не пошли на глубину, поверхностно, попсово.
Создалось впечатление, будто был разгон этюдов перед началом театрального занятия.

Возможно, не повезло со спектаклем.