Неброский, но четко прорисованный стараниями превосходного актерского ансамбля портрет Лонг-Айленда образца 1977 года как микрокосмоса тогдашней Америки, где взрослых косит эпидемия новой, неисследованной болезни Лайма, а подростков — помешательства на почве «Звездных войн», и каждый непременно в кого-то влюблен.
Трагикомедия |
Дерик Мартини |
8 сентября 2008 |
12 ноября 2009 |
1 час 34 минуты |
Конец 70-х, пригород Нью-Йорка, две семьи, живущие по соседству. Семья Бартлетт состоит (в отсутствие старшего сына (Киран Калкин), проходящего службу в армии) из бледного старшеклассника Скотта (Рори Калкин), его несчастной матери (Хеннесси) и отвратительно преуспевающего отца-риелтора (Болдуин). В семье Брэгг имеется умная девочка Адрианна (Робертс), в которую с детского сада влюблен Скотт, миссис Брэгг (Никсон), которая спит с мистером Бартлеттом, и мистер Брэгг (Хаттон), безработный и лучший охотник штата. Он, возможно, болен болезнью Лайма — инфекционным заболеванием, которое разносят олени, а передают клещи и от которого человек впадает в крайнюю тоску. А возможно, ему просто тошно.
«Роскошная жизнь» (прокатчики отчего-то постеснялись сохранить фильму оригинальное название «Жизнь с клещевым боррелиозом») напоминает сразу все ретроленты про мизерабельное взросление в аккуратных американских субурбиях, что почти не портит, странным образом, эту печальную комедию. Копирайт не распространяется на первый поцелуй и первую драку, на монетку, расплющенную пролетевшим составом, и девочку в гетрах, уходящую по шпалам. Братья Мартини, сценарист и режиссер, утверждают, что фильм автобиографичен. Нетрудно убедиться, впрочем, что во время описываемых событий им было не 15 и 18, как героям братьев Калкин, а примерно год и четыре. Что дает занятный эффект: 70-е тут не восстановлены, а скорее придуманы, собраны из обрывков совсем нечетких и даже ложных воспоминаний (так, например, в предшествующее десятилетие неожиданно, но очевидно сознательно отъехала война за Фолкленды). Через такую призму предметы, понятно, кажутся объемнее и фактурнее: невинность становится еще чище, пороки и опыт — еще гаже. Рори Калкин на экране вот-вот начнет просвечивать, а взрослым актерам — особенно Болдуину, у которого здесь запланированный бенефис, — приходится слегка переигрывать, чтобы держаться нужной тональности. Единственное, чего не удается разглядеть даже с мощной оптикой — это клеща. Возможно, потому, еще раз, что его и нет.