Кринжовые люди: рецензия на сериал «Белый лотос» от HBO

Mario Perez/HBO

Шестую и заключительную серию «Белого лотоса», бесконечной панической атаки в жанре сатиры на привилегированную белую Америку, посмотрели 1,9 миллиона человек — в 3,5 раза больше, чем количество зрителей пилотного эпизода. Неформатное шоу Майка Уайта с необычной интонацией, которой нет популярных аналогов, смогло покорить зрителей и вынудить кабельный канал HBO дать зеленый свет второму сезону. Отдельным хитом стала музыкальная тема Кристобаля Тапии де Веера на титрах сериала — ей в любви признавались актриса Сара Полсон и брат Билли Айлиш Финнеас.

«Белый лотос» действительно выдающееся произведение в жанре «полюбуемся на этих ужасных богачей», даже по меркам HBO с его хитовыми «Наследниками». Уайт мастерски выписал больше десятка персонажей, изящно проведя их по границе между карикатурой и живыми людьми. Это не тривиальная задача: у Уайта и актеров было много шансов свалиться либо в «богатые тоже плачут», либо в «ешь богатых»; они избежали обоих вариантов. Герои попеременно вызывают то испанский стыд, то искреннее сочувствие. Казалось, такая интонационная неоднородность должна отпугнуть зрителей, однако это не помешало им включиться. У Уайта богатые тоже чувствуют себя неудачниками. Не важно, сколько у тебя денег, не важно, сколько у тебя привилегий. Намеренно или нет, но Майк Уайт смог ухватить ключевое чувство не только богачей, но и всего золотого миллиарда в постколониальную эпоху: неуверенный в себе кринж, который жаждет сочувствия и не умеет совладать с чувством вины из-за своих привилегий.

Mario Perez/HBO

Уайт детально выписал героев и их взаимоотношения — только о последних можно сделать несколько статей. Например, отдельного текста точно может удостоиться Пола, подруга дочери богатой семьи Моссбахер. Пола, темнокожая девушка, мимикрирует под манеры и интересы своей белой подруги Оливии, однако когда она начинает крутить роман с гавайским красавцем Каем, то скрывает это от подруги из-за привычки Оливии отбивать у Полы парней (по всей видимости, от ревности и собственнических чувств). В душе Пола чувствует себя аксессуаром Оливии, но в таком духе можно описать и ее отношения с Каем. Когда она предлагает ему преступную схему ради денег на борьбу с застройщиками острова, то сочувствие к положению семьи Кая — всего лишь один из оттенков гаммы испытываемых Полой эмоций, где нашлось место и раздражению от агрессивного нежелания Моссбахеров признавать свои привилегии, и вина за собственное положение, более счастливое в сравнении с положением Кая. В каком-то смысле она тоже использует его.

«Белый лотос» появился только благодаря вспышке ковида: HBO понадобилось заполнить чем-то свою сетку вещания, а у Уайта, уже работавшего с каналом, как раз оказалась под рукой история — не слишком дорогая в производстве и с возможностью изолировать членов съемочной группы от остального мира. Очередное странное совпадение: отношение Уайта к отпуску на удивление похоже на пандемийный опыт изоляции — где-то между тревожной скукой и панической атакой. Не в последнюю очередь эффект добивается силами беспокойного саундтрека де Веера, однако налицо и тонкое антропологическое замечание. В спокойные времена обычный человек слишком занят делами, чтобы остановиться и подумать, однако изоляция и отпуск оставляют нас наедине со всеми беспокойствами и переживаниями, сидевшими ранее где-то на краешке сознания.

Mario Perez/HBO

Однако в оптике «Белого лотоса» скрывается то, что некоторые уже успели назвать недостатком. Для сериала, критикующего колониализм и эксплуатацию на Гавайях, «Белый лотос» на удивление мало уделяет внимание оптике обслуге отеля. Сотрудников курорта с характером можно пересчитать по пальцам одной руки: управляющий Армонд, одновременно эксплуатируемый и эксплуататор, сотрудница спа Белинда, уже упомянутый Кай, отвечающий за локальную экзотику в отеле и сериале, и еще одна гаваитянка, Лэни, выпадающая из сюжета после событий первого эпизода. В полнейшем исчезновении героини звучит отклик фразы Армонда о том, что сотрудники отеля заменяемы, — утверждение, которое ударит по ней и прилетит бумерангом к нему. 

Майк Уайт понимает, что снимает с оптикой белого привилегированного мужчины: в интервью он это открыто признает. В этом же тексте Уайт ссылается на критика Vulture, который предполагает, что белым людям нравится сериал, несмотря на всю едкую сатиру в их адрес, из-за того, что он все еще помещает их в центр повествования. Впрочем, в том, что Уайт снимает «белым» взглядом, выставляя напоказ его ограниченность, и одновременно признает свои привилегии и проблематичность взаимодействия с колонизированным наследием Гавайев, по крайней мере, есть честность. Уайт мог бы пойти в другую сторону и воспроизвести кучу клише под видом репрезентации и даже сорвать овации отдельных журналистов. Однако в контексте оптики «Белого лотоса» у второплановости героев-обслуги возникает структурная функция: если сериал намеренно сделан сквозь призму белого привилегированного взгляда, то неувиденность обслуги превращается в критику этого взгляда. 

Остается решить всего один вопрос: если белые авторы, обращаясь к сюжетам о классовых и расовых противоречиях фокусируются на привилегированной стороне (пусть и критикуя ее), то что остается эксплуатируемым? Уайт не так уж и неправ, когда пишет сценарий, основываясь на собственном опыте, — но что насчет опыта гавайцев? Должны ли они теперь ждать своего Тайку Вайтити, который недавно помог команде индейских авторов снять отличный сериал «Псы резервации»? «Белый лотос» не призван ответить на этот вопрос, но именно с ним сериал нас оставляет.