10 фильмов для тех, кто устал от обычных вестернов

Одна из высших точек берлинской школы: минималистичное и крайне созерцательное кино про немецких гастарбайтеров-строителей в болгарской глуши. Наблюдая за главным героем — возрастным и крепким, как сухарь, рабочим Мейнхардом, пытающимся найти себя на чужбине, мы видим, как вырисовывается впечатляющая история про языковой и культурный барьер, из которой вырастает тот самый «вестерн» как жанр.

Режиссер «Иглы» Рашид Нугманов хотел снять «Дикий Восток» (тогда еще «Дети Солнца») с Виктором Цоем и другими музыкантами группы «Кино» в 1990 году, но помешала трагическая гибель главной звезды. В итоге картина вышла только в 1993-м — и оказалась постмодернистским и постапокалиптическим вестерном-истерном по мотивам «Семи самураев» и «Великолепной семерки», с отсылками к «Чапаеву» и «Белому солнцу пустыни», а также с крайне актуальной повесткой. Это история о рушащемся мире и обретенном доме, которому грозит опасность. Труппа цирковых лилипутов устает от странствий и решает осесть на своей земле, выращивая пшеницу. Но их терроризируют другие кочевники — моторизированные бандиты. На защиту новоявленных фермеров встают семь разношерстных наемников. Три стороны встречаются в постапокалиптической пустыне (фильм снимали на южном берегу Иссык-Куля и в Алма-Ате): одна только нашла дом, вторая хочет его разрушить, а третьей предстоит понять, чего стоит свобода, когда за нее приходится бороться.

Изначально анонсировалось, что «Долгая счастливая жизнь» Бориса Хлебникова (тогда она еще называлась «Конецдворье», а режиссер Алексей Попогребский в шутку характеризовал ее как колхозный боевик) станет ремейком классического вестерна «Ровно в полдень» Фреда Циннемана. Понять, почему Хлебников взялся за такой материал, несложно: он идеально ложится на отечественную почву. Это история про людей, которые привыкли много жаловаться, но когда доходит до дела — оказываются неспособны отстоять свою свободу. Но там, где Циннеман воспевал храбрость шерифа, который не побоялся один ровно в полдень выйти против банды убийц, Хлебников стараниями оператора Павла Костомарова, превратившего волны речки в метафору, наоборот, живописует пессимистическую картину: протест невозможен, уж слишком наш народ привык плыть по течению. И в этом смысле «Долгая счастливая жизнь» вступает в занятную полемику с другим колхозным вестерном: «Окраиной» Петра Луцика. Если герои Хлебникова слили протест, то уральские мужики Луцика наоборот выразили его донельзя красноречиво, быть может, потому, что в 90-е, когда происходит действие «Окраины», протест был еще возможен.

Вестерн органично вписывается в любое пространство, даже в космическое. Яркие тому свидетельства — «Чужая земля» Питера Хайамса (заимствующая фабулу «Ровно в полдень»), аниме «Ковбой Бибоп» и «Триган», а также культовый сериал «Светлячок» и его полнометражный эпилог «Миссия «Серенити». На этом фоне несколько затерялись «Космические дальнобойщики» Стюарта Гордона, рассказывающие про «звездных ковбоев», которые занимаются перевозкой (подчас опасных) грузов. Одного из таких дальнобойщиков зовут Джон Кеньон (Деннис Хоппер) — и он в компании своей возлюбленной Синди (Деби Мазар) и ее приятеля Майка Пуччи (Стивен Дорфф) соглашается за большие деньги доставить сомнительную посылку. Кто хорошо знаком с творчеством Стюарта Гордона — апологета телесных мутаций и режиссера «Реаниматора», «Крепости» и «Дагона», — поймет, по какому сценарию будут развиваться события и в какой мясной фарш все превратится в конце.

Обычно для симбиоза фантастики и вестерна используется термин «Странный Запад» (Weird West). Под него попадают «С приходом тьмы», «Город-призрак», третьи части «Назад в будущее» и «От заката до рассвета», «Дрожь земли», «Дикий, дикий Вест», «Джона Хекс», «Ковбои против пришельцев» и, разумеется, «Логан». Причем последнего номинировали за лучший сценарий на «Оскар-2018», кажется, именно потому, что вестерна в нем оказалось больше, чем кинокомикса. Все дело в том, что режиссеру Джеймсу Мэнголду (постановщику, к слову, чудесного ремейка «Поезда на Юму») вестерн просто интереснее снимать, чем супергеройское кино. Это стало очевидно по предыдущему «Росомахе».

Джон Карпентер прославился как хоррормейкер, но воспитан он был на вестернах и всю свою жизнь снимал тоже вестерны, когда не снимал хорроры. Среди его любимых режиссеров — Говард Хоукс, поставивший «Рио-Браво» с Джоном Уэйном. Собственно, «Нападение на 13-й участок» является его вольным ремейком. Но Карпентер не ограничился только «Нападением на 13-й участок» и под впечатлением от «Рио-Браво» снял еще «Призраков Марса» и эпизод сериала «Мастера ужасов» — «Дитя тьмы» — про осаду акушерско-гинекологического центра. Но «Участок» стал его главным шедевром — в том числе и потому, что на нем режиссер показал, как при минимальном, по сути, наборе выразительных средств добиться грандиозного художественного эффекта.

Снятая Робертом Родригесом история про Эль Мариачи — «долларовая» трилогия Серджо Леоне, переведенная на современный лад. Если «Музыкант» — это «За пригоршню долларов», «Отчаянный» — «На несколько долларов больше», то «Однажды в Мексике» — «Хороший, плохой, злой». Это то, что принято называть contemporary (современным) вестерном и новым эпосом: лихим, удалым и драйвовым. Из других неовестернов стоит упомянуть «Принесите мне голову Альфредо Гарсиа» Сэма Пекинпа, «Одинокую звезду» Джона Сейлза, «Три могилы Мелькиадеса Эстрады» Томми Ли Джонса, «Старикам тут не место» братьев Коэн, «Несвятых» Дэвида Лоури, «Полицейскую тачку» Джона Уоттса, «Кровного отца» Жана-Франсуа Рише, а также чудесный поствестерн «Любой ценой» Дэвида Макензи.

Свой дебютный фильм — «Девушка ночью гуляет одна» — иранка Ана Лили Амирпур назвала «первым иранским вампирским вестерном», но то была лишь красивая фигура речи. На самом деле это был претенциозный арт-хоррор. Другое дело — «Отщепенцы», которые оказались всамделишным вестерном, только помещенным в постапокалиптические декорации (или, как их еще называют, wastelands, «пустоши»). Стоит заметить, что кино начинается с цитаты то ли из «Безумного Макса», то ли из «Планеты страха»: главной героине, красавице Арлен (Суки Уотерхаус), отпиливают правую руку и ногу, после чего она становится одержима жаждой мести. Но задав с первых минут столь высокий градус безумия, картина оказывается не в силах его долго поддерживать — и постепенно, увы, ослабляет хватку. Фильм у Амирпур получается не таким диким и изобретательным, как, скажем, другой постапокалиптический вестерн — снятый на списанную пленку «Шестиструнный самурай» Лэнса Маджии, а значит, и не таким культовым, но по-своему очень даже любопытным.

Из всей новомодной славянской волны («Викинг», «Легенда о Коловрате») «Скиф» пока выглядит самым симпатичным. Как и «Костяной томагавк» С.Крейга Залера, картина Рустама Мосафира (постановщика сибирского истерна «Беглецы») — это брутальное кино, в котором людей разрывают на части. Однако с «Томагавком» «Скифа» роднит не только возведенная в квадрат жестокость и звериная мощь, но и эксперименты с формой. Там, где Залер скрещивал вестерн с хоррором, Мосафир устраивает еще более радикальный жанровый микс — он помещает вестерн в древнерусский сеттинг. А то, что «Скиф» — вестерн, очевидно. Ведь вестерн — это всегда история про пионеров, покоряющих неизведанную территорию, будь то Дикий Запад или Дикий Восток. Это всегда конфликт переселенцев и аборигенов (у Мосафира это русичи и скифы). Это долгое путешествие на лошадях из одной точки в другую, после которого герои (как правило, напарники) становятся другими. В роли таких напарников в фильме предстают ратник Лютобор (Алексей Фаддеев) и скиф Куница (Александр Кузнецов), разыгрывающие бадди-муви напополам с роуд-муви.

В своем голливудском дебюте ирландский драматург Мартин МакДонах («Залечь на дно в Брюгге», «Семь психопатов») обращается к посконно американскому жанру — вестерну, но завуалированно. Сначала кажется, что «Билборды» — детектив, однако, когда убийцу не найдут, станет понятно, что это обманка (усиленная за счет появления Вуди Харрельсона из «Настоящего детектива»). Что по форме «Билборды» с их маленьким тауном, главной улицей, которую не покидает камера, полицейским участком, галантереей и салуном больше похожи на вестерн. Правда, в этом вестерне главная роль отведена не шерифу Уиллоуби (как должно было быть), а продавщице из сувенирной лавки Милдред Хейс (Фрэнсис МакДорманд), которая похоронила жестоко изнасилованную и убитую дочь. Но эта гендерная рокировка нужна МакДонаху не только для того, чтобы хитро нарушить правила жанра и умело запутать следы, но и устроить жанровый эксперимент: смешать вестерн с семейной драмой. Показать, как жажда возмездия идет рука об руку с неизбывной печалью от потери родного и близкого человека.