Фильм

Примесь

Это, конечно, очень красиво снятая и действительно талантливо озвученная, но все-таки абсолютно непроходимая херня.

Маразм. Даже не знаю, что меня больше расстроило - потраченный впустую вечер или артхаусные трусы, которые из страха потерять свою "необыкновенность" продолжают называть туалет современным искусством.

Это была обычная история любви. Мальчик встретил девочку, вспыхнула искра, от которой вмиг разгорелся всепожирающий, всепоглощающий, всеуничтожающий огонь страсти. Но не все так обыденно и просто. Это была необычная история любви, замкнутая в клаустрофобическом микрокосме. Его звали Вор, и он действительно воровал. У нее вообще не было ни имени, ни прозвища - просто девочка, но одна из миллиона. Четыре цикла, обреченные на всевечное повторение, ад первой любви, моментами превращающийся в рай, а иногда в чистилище. Это вообще не была история любви.
Вторая по счету полнометражная режиссерская работа одного из самых ярких представителей американского инди-муви, мультиинструменталиста Шейна Кэррата, слава к которому в узких зрительских кругах пришла в 2004 году после выхода амбициозного микробюджетного дебюта "Детонатор", в прямом смысле взорвавшем закосневший мир современной и социальной, и научной фантастики, фильм "Примесь" 2013 года, премированный спецпризом Сандэнса, едва ли относится даже к типическим представителям американского независимого кинопространства, в котором ныне мамблкор стал царем всех гор.
Очищенная от любой жанровой принадлежности, беспримесное по своей взрывчатой стилистике и бескомпромиссное по отношению ко всем зрителям, картина Кэррата лишь поначалу демонстрирует стремление быть как все, искусно притворяясь реалистической мелодрамой, в которой, впрочем, не обходится без конструирования метафорических вавилонских башен, ибо герои безымянны, заточены в чертоги условности и воспринимать их зритель должен не как живые человеческие типы, а как воплощенные метафоры всего людского бытия, подчиненного не законам логики, а всему потустороннему, иноприродному, трансцендентному. Жанровый вектор картины искривляется, мелодрама очень скоро становится крайне затруднительной для понимания фантастикой, нарративные циклы скручиваются в спираль, а "Примесь" превращается в умеренно претенциозное, но фактически воплощенное чистое кино, с размытой жанровой конвенцией. Мерять "Примесь", которая является не то продуктом галлюциногенного брожения, не то сложносочиненной притчей об утрате смысла жизни и крахе всех социальных конструкций, связывающих людей между собой окровавленной пуповиной, привычными категориями априори нельзя. Кэррат вступает на семантическо-синематическую территорию и Дэвида Линча, и Андрея Тарковского, и Терренса Малика, и чуть ли не всей "новой французской волны", и кажется подчас, что фильм буквально утопает в чужеродных аллюзиях, но это обманчивое впечатление. Кэррат, искусно переработав и переосмыслив все прошедшие кинематографические веяния, создал нечто столь аутентичное, что вписывать "Примесь" в привычную жанровую разноголосицу едва ли стоит. По факту - фильм является и в чем-то негласной экранизацией романа «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо, ибо множественные отсылки к этому произведению в фильме видны и невооруженным глазом. Для Кэррата - это настольная книга, его Библия, катехизис, и невозможно ни понять, ни просто принять "Примесь" без учета творения Торо. Образы, давящие своим чрезвычайным, воистину чрезмерным обилием, становятся во главу угла фильма, в котором сюжет как таковой становится даже не второ-, и третьестепенным. Свиньи, люди, орхидеи - кажущаяся маловразумительной сюрреалистическая каша вскоре обретает черты явственного умозрительного повествования. Однако если гармония в книге Торо была не сиюминутной, а вечной, то в "Примеси" и сам путь к духовному успокоению, усмирению, и само это ощущение - вселенской целостности и единения Мир-Человек-Мир уже кажется чересчур быстротечным. Кэррат рушит мечту о любой гармонии, которой просто нет места в этом мире.
В картине в равной степени есть как откровенно броская, на грани и за гранью китча, эстетика, созданная ради нее самой, изобретательная и полная вкусовых полутонов форма, которая как влитая в саму философскую сущность ленты; однако в погоне за формой Кэррат не теряет нить содержания, обволакивая фильм в теплое одеяло взрывных образов, чтобы к финалу зритель достиг и Истины, и Катарсиса. Но что есть эта Истина? Жизнь бессмысленна, подточена червивой червоточиной, мир на грани распада, а любовь уже не способна никого спасти? Или Истина находится где-то посередине, между этим наслоением образов. Истина, которая ускользает от большинства, ибо для ее постижения необходимо просветление.

"примесь" - это прежде всего эмоции. многослойное повествование, где слова, музыка и видеоряд стремятся обогнать друг друга в выразительности. само пространство фильма, если так можно выразиться, настолько разреженное, что некоторые сюжетные перипетии приходится дорисовывать в своем воображении по отдельным мазкам взглядов, слов и расфокусированных картинок, хотя в целом история вполне логична и даже материалистична. это фантазия автора - да, странная и на грани с потерей адекватности, - но в рамках придуманной им реальности герои живут, страдают и радуются в соответствии с происходящими с ними событиями, им сочувствуешь, за них переживаешь.

То, что режиссер умеет снимать загадочное кино, я узнал про его более современному творению про машину времени — интересно, что его при этом интересует совсем не фантастическая составляющая, а как раз то, что ее окружает, а именно, наша человеческая психология, которая сталкивается с неизведанным и в итоге выдает определенную реакцию. И если вы никогда не верили, что ботаники (это не отличники в школе, а те, кто растения выращивает и ковыряется днями в земле — возможно, ваш сосед по даче) могут быть опасны, совершенно зря — у них хватает скелетов в шкафу и червей на всех...

Надеюсь, не испортил сюжет своим заумием — фильм замечательный, в плане операторской работы и того, как режиссер его делал