Лучшие российские сериалы. Итоги 2020

Безапелляционно лучший российский сериал года и наш любимый сериал 2020-го вообще. Малоизвестный режиссер и сценарист Эдуард Оганесян обратился к своим корням и рассказал историю о южнороссийской глубинке. Бэкграунд автора (Оганесян родился и вырос на Северном Кавказе в шахтерском городе Тырныауз) не позволил превратить «Чик» в сафари-тур по России для грустных. В неуютном мире сериала нет евроремонта, зато экран пульсирует естественной жизнью и энергией. Уже за эту уникальную оптику «Чики» достойны похвалы, но Оганесян на этом не остановился и придумал увлекательную историю, интересных героев и отстоял тогда еще неизвестных артистов (впрочем, отметим, что половину заслуг режиссер причисляет исполнительнице главной роли Ирине Горбачевой). Критики сравнивали сериал с боевиком или даже современным вестерном — настолько напряженным вышел сюжет. Четырем бывшим секс-работницам, решившим открыть фитнес-клуб, приходится зубами вгрызаться в возможность отвоевать себе немного свободы. И пусть героини не участвуют в перестрелках, «Чики» бьют током не хуже любого триллера. 

И, помимо прочего, сериал еще и стал символом женского эмпауэрмента в России. Впрочем, сделал это он вопреки желаниям авторов, открещивающихся от феминизма в каждом интервью. Этого можно было ожидать: в конце концов большинство героинь находят счастье в сильном мужском плече, что несколько подрывает фем-фундамент «Чик». Что ж, авторы вольны думать как захотят. Но заметим, что сведение героинь с их половинками не только выглядит устаревшим по сравнению с остальным повествованием, но и механически исполненным. Это единственная претензия, которую можно придумать сериалу. Дерзкие, смелые и лихо сделанные «Чики» — самое крутое, что мы видели в 2020 году.

«Перевал Дятлова» — самый амбициозный российский сериал 2020-го. Лихой постмодернистский комментарий к мифологии, сложившийся вокруг злосчастной экспедиции Игоря Дятлова, пополам с высказыванием о посттравматическом синдроме целой страны. Сценаристы проекта Илья Куликов, Василий Внуков и Александр Сысоев разложили его на два нарратива. В нечетных сериях — снятый на зернистую пленку советский нуар: чекист Петр Федоров ищет причины гибели группы, но находит избавление от внутреннего надлома. В четных сериях — стилизованное под оттепельное кино путешествие туристической группы к своей гибели. Не все удалось в сериале на сто процентов: стилизация под советское кино в сегменте о группе Дятлова регулярно разрушается планами и музыкой, характерными для современных фильмов. Но фрагментарную неубедительность «Перевала Дятлова» искупает последняя серия. Наблюдать за медленной смертью нескольких хороших людей — концентрированное мучение, и никто, как Тарантино в «Однажды... в Голливуде», не разбавляет реальный кошмар сладкой кинематографической дремой. Это зрелище не для всех, но если уж вы на него решитесь, то вряд ли когда-нибудь забудете.  

Роман Волобуев — самый неудачливый человек на свете. Каждый раз, когда он собирается выпускать свою политическую сатиру «Последний министр», реальность выкидывает фортель, на фоне которого меркнет любая выдумка. Незадолго до выхода первого сезона грянул коронавирус, а сейчас прямо перед премьерой специального эпизода сериала Алексей Навальный выпустил свой двухсерийный политический боевик про трусы. Другая причина неудачливости Волобуева — его кинокритическое прошлое, из-за которого его проектам редко удается получить вдумчивые и точные разборы. Взращенные на его текстах кинокритики сразу после премьеры начали наперебой хвалить Волобуева, наугад вытаскивая параллели с другими режиссерами: то это русский Ианнуччи, то Соркин, то Соррентино (насчет последнего Волобуев сам виноват — нечего было срезать у «Молодого папы» заставку). Все это мыло в глазах помешало увидеть самобытную производственную трагикомедию об очень несчастливых людях, вынужденных крутить шестеренки абсурдной российской политической системы. «Последний министр» убедительней всех на постсоветском пространстве воспроизвел главную эмоцию россиянина от столкновения с государственным аппаратом на любом уровне — фейспалм. В связи с новым сезоном пугает только одна вещь — что еще предпримет вселенная перед его выходом?

«Игра на выживание» делает все возможное, чтобы настроить против себя. От дешевой музыки хочется зажать уши, от мерзких персонажей и жареной авторской мизантропии — помыться в душе, от завирального сценария — схватиться за голову. Но вот ты включаешь вторую, затем третью серию — и обнаруживаешь себя на титрах последней. Несмотря на несоблюдение формальных критериев «хорошего сериала», «Игра на выживание», что называется, работает: от саспенса покрываешься потом, экшен-сцены заставляют вжаться в кресло, а к мрази, загнанной в угол, начинаешь испытывать симпатию. За последнее спасибо надо сказать ярким артистам — далеко не всегда им удается попасть в нужную ноту, но в целом режиссер Карен Оганесян смог собрать замечательный ансамбль из преимущественно малоизвестных актеров. Чтобы выделить кого-то определенного, придется залезть на территорию спойлеров; скажем только, что звездные Александра Бортич, Алексей Чадов и Игорь Верник здесь скорее на ролях свадебных генералов. В братской «Афише Daily» «Игру на выживание» назвали «азиатской по духу» за жанровую эклектику и пренебрежение логикой и правилами драматургии ради чистого развлечения, свойственного, например, Гонконгу его лучших времен. Похоже на то! От себя добавим, что кровавое столкновение разных социальных типажей — это очень в духе корейского кино. Не худшие в мире ориентиры.  

С подростковыми кино и сериалами в России традиционно плохо уже несколько десятилетий. Этим можно объяснить, почему первый сезон «Трудных подростков» прошел мимо всех радаров медиа, — зачем тратить время на очередные фантазии бумеров о младшем поколении? Однако сериал все же нашел свою аудиторию благодаря нестандартному ходу. Первый оригинальный проект more.tv полностью вышел в бесплатном доступе на YouTube. Продюсеры сериала объясняли это решение желанием охватить молодежную аудиторию — что ж, им это удалось: два сезона «Трудных подростков» (по восемь серий каждый) набрали больше ста миллионов просмотров. 

Второй сезон успешно идет по пути первого. Речь в нем идет о буллинге, наркотиках, проституции, но в уныние не позволяет скатиться трагикомедийная оптика и яркий стиль. Кроме того, «Трудные подростки» избавлены от назидательности, с которой в нашем обществе принято говорить с подростками. Не все в сериале идеально: время от времени в нем проглядывает возраст авторов и некоторые персонажи остаются нераскрытыми (меньше всего повезло герою Глеба Калюжного, преимущественно болтающемуся где-то на заднем плане). Но это все еще уникальный случай в современной России, когда взрослые авторы смогли настроиться на одну волну с подростками. 

Еще один сериал о подростках, но на этот раз рассчитанный на старшую аудиторию. Действие в «Мир! Дружба! Жвачка!» происходит в 1990-х, ставших в последние годы очень популярными в постсоветском кино (см. «Бык», «Хрусталь», «Теснота» и многие другие). Сериал Ильи Аксенова выделяется на общем фоне в первую очередь сериальным хронометражем, позволяющим рассказать сразу несколько главных сюжетов десятилетия. Без бандитских разборок никуда, но к ним еще прибавляется история взросления нескольких подростков и полноценная семейная сага, где несколько поколений вынуждены разгребать последствия главных трагедий советского XX века. 

Как и лучшие сериалы предыдущих лет, «Мир! Дружба! Жвачка!» сложно отнести к какому-то одному жанру. И хотя авторам не всегда удается сбалансировать тональность, сериал нашел собственную интонацию в демонстрации обыденности творящейся жести трогательным и чуть наивным взглядом. В саундтреке «Мир! Дружба! Жвачка!» использовано много поп-хитов того времени, но по-настоящему важным музыкантом для сериала стал Роман Литвинов, известный под псевдонимом Mujuice. Электронщик отдал для сериала лучшие песни со своих альбомов, и их чувство светлой безнадеги — одна из важнейших составляющих проекта ТНТ. Кроме того, не можем не отметить участие в сериале Юры Борисова: роль афганца Алика — еще один кирпичик актера в статусе «нового Петрова».  

Сравнение «Водоворота» с «Настоящим детективом» уже набило оскомину, к тому же оно не отражает истинную суть шоу, в ДНК которого зашифровано любовь не к Нику Пиццолатто, а к фильмам категории «Б» и мрачному жанровому кино из 90-х, дух которого, как истинный миллениал, воскрешает режиссер Андрей Загидуллин («Бег»). Он же говорит: «Нам хотелось оттолкнуться не от мировоззрения следователей, как было в «Настоящем детективе», а от мировоззрения их детей, а также миллениалов. Мне хочется думать, что «Водоворот» — это кино, как бы срежиссированное кем-то из молодых героев, может быть, даже персонажем Аристарха Венеса или Алены Михайловой». К слову, героиня Алены Михайловой стала настоящей находкой и украшением сериала — бесстыдного, утопающего в неоне, форменного гилти-плеже, но не того, за которое стыдно, а за которое радостно. Также шоу хорошее напоминание о том, что в искусстве никогда ничего не исчезает — и все возвращается, хоть и в новой форме. 90-е никуда не делись, они тут, с нами. Никто не забыт, ничто не забыто.

Самая, кажется, зрелая режиссерская работа бывшего кинокритика «Афиши» Романа Волобуева, даром что рассказывает она про медиа, в которых он поварился достаточное количество времени. Из сериала можно сделать вывод, что журналистика — это адское занятие, а работники СМИ приближают наступление апокалипсиса (в скобках заметим, что так оно на самом деле и есть). При этом «Просто представь, что мы знаем» не страшный, а страшно веселый сериал, по духу близкий не столько к Аарону Соркину, сколько к Джорджу Миллеру: в каком-то смысле это идеологический ремейк «Иствикских ведьм», в котором грандиозному Евгению Стычкину, как и полагается мужчине, досталась роль дьявола, а образы ведьмочек примерили на себе новостницы телеграм-канала.  
 

В конце 2019-го «Аванпост» не стал событием, хотя было очевидно, что это прорывной и даже революционный для российского кинематографа проект. Спустя год на видеосервисе Premier вышла его сериальная версия — и она оказалась еще лучше кинотеатральной. Все дело в том, что масса сюжетных линий, которые были либо только обозначены, либо брошены в фильме, в сериале получили развитие — особенно это касается первой половины шоу, которая в киноверсии больше всего пострадала на монтаже. Итак, на Земле происходит всемирный блэкаут, нетронутой оказывается только европейская часть центральной России, так называемый «круг жизни». Группа отечественных военных отправляется за его пределы, чтобы выяснить, что же случилось с оставшимися 160 миллионами — а с ними случился армагеддец. Землю собираются колонизировать инопланетяне — и теперь кучке выживших предстоит предотвратить это. «Аванпост» совершенно справедливо обвиняют в сексизме, и, конечно, это никакой не «Звездный десант»: режиссеру Егору Баранову и топовому сценаристу Илье Куликову не хватает верхувенской иронии — это не едкая политическая сатира, а честный милитаристский шутер, но в рамках этого достойного жанра он сделан совершенно не хуже, чем, скажем, нетфликсовский сайфай-боевик «Спектральный». Поэтому, если вы хотите увидеть пусть не самое прогрессивное, но бойкое, не стыдно снятое и по-настоящему захватывающее зрелище, то вам сюда. 

Второй сезон «Внутри Лапенко» — один из самых успешных современных российских веб-сериалов (помимо большого количества просмотров этот проект может похвастаться также тем, что в топе-250 сериалов «Кинопоиска» он забрался выше всех остальных отечественных тайтлов). Почему? Формально — это наш «Монти Пайтон», новая инкарнация скетчкома «Осторожно, модерн!», за тем важным отличием, что социальная сатира с Нагиевым и Ростом снималась в «лихие 90-е», а значит, непосредственно отражала дух своего времени, в то время как «Лапенко» — это стилизация не только под российские программы 90-х, но и советское телевидение 80-х. Лапенко — миллениал 1986 года рождения, ровесник чернобыльской катастрофы и человек, аккумулировавший в своем шоу большинство культурных кодов, на которых выросло поколение Y (тем интереснее, что сериал заходит не только ему, но и зумерам).

Вообще, «Внутри Лапенко» дает отчетливое представление, из какого поп-культурного сора выросли миллениалы. Например, в первом сезоне можно найти аллюзии на «Криминальное чтиво», «Иглу», обоих «Братьев», из более свежих примеров — на «Она» Спайка Джонза. Во втором — концептуально на второго «Терминатора» и второй сезон «Твин Пикса». Словом, референсов в сериале так много, что их перечисление может затянуться на неприлично долгое время и в конечном счете отвлечет от истинной сути шоу. Главная же его сила заключается не только в том, что это уморительный метаконструктор, но и отчаянная попытка отрефлексировать то, как телевидение, видеокассеты с зарубежными фильмами и вообще западная массовая культура сформировали постсоветское поколение. Лапенко предлагает примирить шинель, из которой вышли миллениалы (и не только они). И это оказывается очищающий, полезный опыт. Главное — не увидеть в отражении Боба из «Твин Пикса».