Зажав в угол кубрика закомплексованного британца (Грант), плывущего с женой (Скотт Томас) спасать душу в Индию, парализованный писатель Оскар (Койот) рассказывает историю своей любви: как встретил ее (Сенье) в парижском автобусе, как гуляли ночи напролет по Монмартру, как, спасаясь от скуки, играли в пастушка и свинку и как в конце концов она привязала его к себе инвалидным креслом.
Триллер, Мелодрама, Эротика |
18+ |
Роман Полански |
12 июля 1992 |
2 часа 19 м инут |
Зажав в угол кубрика закомплексованного британца (Грант), плывущего с женой (Скотт Томас) спасать душу в Индию, парализованный писатель Оскар (Койот) рассказывает историю своей любви: как встретил ее (Сенье) в парижском автобусе, как гуляли ночи напролет по Монмартру, как, спасаясь от скуки, играли в пастушка и свинку и как в конце концов она привязала его к себе инвалидным креслом.
На фильм буквально ополчились критики во всем мире, объявив его продуктом старческой импотенции пошляка режиссера. Как обычно, Поланского обвинили в грехах его персонажей, и, как обычно, он сам дал для этого повод. В отличие от посредственного писателя Оскара, в чьем арсенале одни клише и вульгарности, Поланский рассказывает все же другую историю — не любви, а историй любви; фильм об их языке. Ставя нас на место лицемера британца, которого неотразимо манит замочная скважина, Поланский решает подлинно хичкоковскую задачу: спровоцировать нас на аморальность, чтобы тут же ткнуть ею в лицо. То, что подглядывать он нас заставляет за собственной молодой женой (Сенье), разумеется, прибавляет акту рискованности. Но грань, отделяющая хорошего режиссера от плохого писателя, размыта: Поланский комментирует пошлость, одновременно возводя ее в норму стиля и — уже в совсем невероятном гамбите — открывая в ней бездну искренности. Это его коронный номер: взять человеческие отношения и опошлить — так, чтобы не ему, а нам стыдно было.